Язык так или иначе не сводится к подбору знаков для вещей. Он начинается с выбора говорить или не говорить. Выбор между молчанием и знаком раньше чем выбор между знаком и знаком. Слово может быть менее говорящим чем молчание и нуждается в обеспечении этим последним. Молчание необходимый фон слова. Человеческой речи в отличие от голосов животных могло не быть. Птица не может не петь в мае. Человек мог и не заговорить. Текст соткан утком слова по основе молчания.
Янина Мановас. В. Бибихин: Школа настроения. Техника безопасности. (Лекции о Хайдеггере осенью 2004 года)
Текст публикуется впервые.
Они очень отличались от весенних лекций того же года, в них звучал совсем другой тон, другой звук.
Я пропустила первую лекцию и не могла понять, о какой книге идет речь. Это был не совсем тот Хайдеггер, которого я знала, а какой-то другой, и в этом другом было почему-то больше Хайдеггера, чем во всём том, что я знала до тех пор, – потому что речь шла о «Beiträge zur Philosophie (Vom Ereignis)», тайном средоточии, тайном истоке позднего Хайдеггера, безумно-прекрасной книге, непересказуемой и непереводимой.
Эти лекции открывали пространство другого начала, и в этом пространстве дальше можно было уже смотреть своими глазами. Поэтому было и осталось ощущение, что они сказали гораздо больше, чем на них говорилось. Они открывали не столько какие-то конкретные черты ландшафта, сколько само пространство, в котором эти черты располагаются, в которое можно войти и в котором можно быть. Когда я читаю записи в своем блокноте, мне кажется, что пробелы между строчек и слов расширяются, впускают, вмещают всё больше и больше, что я вижу в них всё больше и больше.
***
То, о чем говорит Хайдеггер, было непосредственно ощутимо, как воздух, как что-то очень простое и понятное и одновременно невероятное.
Когда я читаю у Хайдеггера о Verhaltenheit, сдержанности, затаенности, основном настроении другого начала, я понимаю и чувствую, что она такое, потому что я слышала, как она звучит. Она была основным тоном этих лекций. Именно это настроение открывало пространство другого начала, оно само было пространством, и пространство было настроением.
Это лучший способ подступиться к Хайдеггеру — скачок в пространство его мысли через настроение. Иначе только увязнуть в контекстуализациях и систематизациях. Только настроение дает возможность найти себя в этом новом пространстве, а не просто глазеть на его карту («онтология позднего Хайдеггера»). Без сдвига, скачка в настроение будет совершенно непонятно, зачем мысль делает те шаги, которые она делает, и к чему они ведут.
Куда сдвигает настроение сдержанности? В какое место оно смещает? «Уход в свое, в свободу, в неизвестность. Мы не знаем, кто мы». (Цитирую всё по своему блокноту.) Этот сдвиг – «возвращение из объясненности в странность». Сдержанность, о которой Хайдеггер, значит: удержаться от цепляния за привычные опоры, отпустить себя в безопорность и суметь удержаться в ней. Она возвращение в «бездну безопорности», которая не где-то там непонятно где, а там, где ты, потому что она есть твоим присутствием, она твоим присутствием открыта или закрыта. Дело не в том, чтобы изучать другое начало, а в том, чтобы в него шагнуть и в нем быть. Оно не доктрина «позднего Хайдеггера», а шаг, сдвиг. Дело не в том, что оно значит «в контексте истории философии ХХ века», а в том, что оно значит здесь и сейчас для тебя, и в том, способен ли ты на этот шаг.
В. В. назвал «Beiträge» школой настроения. Эти лекции тоже были такой школой.
Казалось, он ходит вокруг горы, вершина которой скрыта туманом, и смотрит вверх. Он ходит медленно и осторожно, шагами описывая-очерчивая границу между речью и молчанием, показывая речью молчание того, что хочет этим молчанием и этой речью сказать себя.
***
На первой странице моего блокнота записаны слова: «Отучиться от хватательного движения при чтении Хайдеггера».
Дело не в том, чтобы что-то схватить и унести из этого открывшегося пространства с собой в свое привычное, а в том, чтобы выйти в это другое, открывшееся.
«Ну как извлечь информацию из такого текста?» (После очередной цитаты из «Beiträge».) Дело не в том, чтобы «извлечь информацию» из текста, а в том, чтобы извлечь себя из привычного. Дело не в том, чтобы освоить это новое другое пространство, а в том, чтобы освоить-ся в нем, обрести в нем себя-другого.
«Отучиться от хватательного движения при чтении Хайдеггера».
А если не отучишься от хватательного движения? Ну ничего, Хайдеггер уже изрядно захватан, будешь одним из хватающих. Если повезет, урвешь кусочек и вмонтируешь его во что-нибудь. Но рискуешь потерять возможность расслышать Хайдеггера. А еще рискуешь совсем перестать слышать философию. И так важно вовремя испугаться этой опасности. Может, с испугу отучишься хватать и начнешь внимать.
Это совсем другой способ общаться с философией – внимать ей. От такого внимания можешь лишиться дара речи – надолго или навсегда. А если и вернешься к речи, твоя речь станет странной – надолго или навсегда.
Как-то раз один наглый студент Госуниверситета гуманитарных наук спросил В. В.: «А вы здесь вообще кто? Какая у вас должность?» В. В. ответил: «Я тут по технике безопасности…» Он действительно отвечал в Институте философии за пожарную безопасность. После всего, что он писал о Гераклите («Язык философии»), о лесе-пожаре («Лес»), об огне и энергии («Энергия»), лучшую кандидатуру на эту должность представить трудно. Пожарный, который сам огонь и пожар. Техника безопасности в обращении с философским огнем не в том, как не обжечься, а в том, как обжигаться почаще, чтобы не забывать, что огонь это огонь, и не гасить этого огня.
Суметь сдержать при общении с философским огнем хватательный рефлекс, не спешить упаковывать огонь в типовую ходовую научную упаковку, позволяющую быстро разделить схваченное с коллегами, «не становиться дистрибьютерами истины», переключиться на внимание – это техника пожарной философской безопасности и школа настроения сдержанности.
***
В моем блокноте приписка от себя: «Я не понимаю, что это значит, но понимаю, что это значит для меня». «Не понимаю, что это значит» – то есть не могу вписать это в систему координат, в которой располагается философия, которую изучают на философском факультете, не смогу рассказать об этом языком, на котором говорит философский факультет, не смогу ввести это в контекст «научной работы». «Понимаю, что это значит для меня» – то есть я чувствую, что эта речь дает мне шанс быть, показывает мне путь, которого без нее мне не было видно.
В моей жизни словно вдруг открылось око, говорящее ниоткуда, и оно учило меня видеть и слышать.
***
На этих последних лекциях В.В. светился таинственным счастливым светом. Ему была дана какая-то уникальная способность к счастью, и он щедро делился этим счастьем.
Самая последняя лекция (2 ноября) затянулась, В.В. долго отвечал на вопросы, его явно не хотели отпускать…
Я пропустила первую лекцию и не могла понять, о какой книге идет речь. Это был не совсем тот Хайдеггер, которого я знала, а какой-то другой, и в этом другом было почему-то больше Хайдеггера, чем во всём том, что я знала до тех пор, – потому что речь шла о «Beiträge zur Philosophie (Vom Ereignis)», тайном средоточии, тайном истоке позднего Хайдеггера, безумно-прекрасной книге, непересказуемой и непереводимой.
Эти лекции открывали пространство другого начала, и в этом пространстве дальше можно было уже смотреть своими глазами. Поэтому было и осталось ощущение, что они сказали гораздо больше, чем на них говорилось. Они открывали не столько какие-то конкретные черты ландшафта, сколько само пространство, в котором эти черты располагаются, в которое можно войти и в котором можно быть. Когда я читаю записи в своем блокноте, мне кажется, что пробелы между строчек и слов расширяются, впускают, вмещают всё больше и больше, что я вижу в них всё больше и больше.
***
То, о чем говорит Хайдеггер, было непосредственно ощутимо, как воздух, как что-то очень простое и понятное и одновременно невероятное.
Когда я читаю у Хайдеггера о Verhaltenheit, сдержанности, затаенности, основном настроении другого начала, я понимаю и чувствую, что она такое, потому что я слышала, как она звучит. Она была основным тоном этих лекций. Именно это настроение открывало пространство другого начала, оно само было пространством, и пространство было настроением.
Это лучший способ подступиться к Хайдеггеру — скачок в пространство его мысли через настроение. Иначе только увязнуть в контекстуализациях и систематизациях. Только настроение дает возможность найти себя в этом новом пространстве, а не просто глазеть на его карту («онтология позднего Хайдеггера»). Без сдвига, скачка в настроение будет совершенно непонятно, зачем мысль делает те шаги, которые она делает, и к чему они ведут.
Куда сдвигает настроение сдержанности? В какое место оно смещает? «Уход в свое, в свободу, в неизвестность. Мы не знаем, кто мы». (Цитирую всё по своему блокноту.) Этот сдвиг – «возвращение из объясненности в странность». Сдержанность, о которой Хайдеггер, значит: удержаться от цепляния за привычные опоры, отпустить себя в безопорность и суметь удержаться в ней. Она возвращение в «бездну безопорности», которая не где-то там непонятно где, а там, где ты, потому что она есть твоим присутствием, она твоим присутствием открыта или закрыта. Дело не в том, чтобы изучать другое начало, а в том, чтобы в него шагнуть и в нем быть. Оно не доктрина «позднего Хайдеггера», а шаг, сдвиг. Дело не в том, что оно значит «в контексте истории философии ХХ века», а в том, что оно значит здесь и сейчас для тебя, и в том, способен ли ты на этот шаг.
В. В. назвал «Beiträge» школой настроения. Эти лекции тоже были такой школой.
Казалось, он ходит вокруг горы, вершина которой скрыта туманом, и смотрит вверх. Он ходит медленно и осторожно, шагами описывая-очерчивая границу между речью и молчанием, показывая речью молчание того, что хочет этим молчанием и этой речью сказать себя.
***
На первой странице моего блокнота записаны слова: «Отучиться от хватательного движения при чтении Хайдеггера».
Дело не в том, чтобы что-то схватить и унести из этого открывшегося пространства с собой в свое привычное, а в том, чтобы выйти в это другое, открывшееся.
«Ну как извлечь информацию из такого текста?» (После очередной цитаты из «Beiträge».) Дело не в том, чтобы «извлечь информацию» из текста, а в том, чтобы извлечь себя из привычного. Дело не в том, чтобы освоить это новое другое пространство, а в том, чтобы освоить-ся в нем, обрести в нем себя-другого.
«Отучиться от хватательного движения при чтении Хайдеггера».
А если не отучишься от хватательного движения? Ну ничего, Хайдеггер уже изрядно захватан, будешь одним из хватающих. Если повезет, урвешь кусочек и вмонтируешь его во что-нибудь. Но рискуешь потерять возможность расслышать Хайдеггера. А еще рискуешь совсем перестать слышать философию. И так важно вовремя испугаться этой опасности. Может, с испугу отучишься хватать и начнешь внимать.
Это совсем другой способ общаться с философией – внимать ей. От такого внимания можешь лишиться дара речи – надолго или навсегда. А если и вернешься к речи, твоя речь станет странной – надолго или навсегда.
Как-то раз один наглый студент Госуниверситета гуманитарных наук спросил В. В.: «А вы здесь вообще кто? Какая у вас должность?» В. В. ответил: «Я тут по технике безопасности…» Он действительно отвечал в Институте философии за пожарную безопасность. После всего, что он писал о Гераклите («Язык философии»), о лесе-пожаре («Лес»), об огне и энергии («Энергия»), лучшую кандидатуру на эту должность представить трудно. Пожарный, который сам огонь и пожар. Техника безопасности в обращении с философским огнем не в том, как не обжечься, а в том, как обжигаться почаще, чтобы не забывать, что огонь это огонь, и не гасить этого огня.
Суметь сдержать при общении с философским огнем хватательный рефлекс, не спешить упаковывать огонь в типовую ходовую научную упаковку, позволяющую быстро разделить схваченное с коллегами, «не становиться дистрибьютерами истины», переключиться на внимание – это техника пожарной философской безопасности и школа настроения сдержанности.
***
В моем блокноте приписка от себя: «Я не понимаю, что это значит, но понимаю, что это значит для меня». «Не понимаю, что это значит» – то есть не могу вписать это в систему координат, в которой располагается философия, которую изучают на философском факультете, не смогу рассказать об этом языком, на котором говорит философский факультет, не смогу ввести это в контекст «научной работы». «Понимаю, что это значит для меня» – то есть я чувствую, что эта речь дает мне шанс быть, показывает мне путь, которого без нее мне не было видно.
В моей жизни словно вдруг открылось око, говорящее ниоткуда, и оно учило меня видеть и слышать.
***
На этих последних лекциях В.В. светился таинственным счастливым светом. Ему была дана какая-то уникальная способность к счастью, и он щедро делился этим счастьем.
Самая последняя лекция (2 ноября) затянулась, В.В. долго отвечал на вопросы, его явно не хотели отпускать…